«Опасная обуза» для рынка. Махинации на бирже в царской России |
29.08.2012 11:13 |
Картина художника Владимира Маковского «Крах банка» была написана в 80-х годах XIX века. Надо заметить, что это едва ли не единственное в мире художественное полотно, отметившее тему финансовых крахов, банкротств и злоупотреблений на ниве коммерции. Поводом для написания этого известного полотна стали реальные события, связанные с банкротством Скопинского банка.
Мы привели пример со «скопинской пирамидой», чтобы показать, насколько стар и избит этот способ мошенничества с ценными бумагами. В период становления, то есть, на протяжении второй половины XIX и начала XX столетия – фондовое дело, работа с ценными бумагами были сопряжены с разного рода рисками, опасностями быть втянутым в сомнительные операции. Полтора века назад считалось, что «фондовый рынок представляет восприимчивую почву для многих явлений отрицательного свойства». Про фондовиков говорили, что «их сделки, незначительные по сумме в отдельности, но многочисленные по количеству, составляют тот материал для замечательных прыжков, которыми так изобилуют прейскуранты фондового рынка». Или: «Эти деятели оказываются положительно не желаемыми в серьезные периоды, они представляют собою опасную обузу для рынка и уподобляются худо размещенному и худо прикрепленному грузу корабля, который в бурю своим беспорядочным и стремительным движением, в ту или другую сторону, может причинить кораблю гибель»1. Первый биржевой кризис, к слову сказать, случился в 1869 году из-за слишком рискованной игры билетами и акциями Рыбинской железной дороги. Но иногда игроки шли в кондитерскую Тура в Краковском предместье или в кондитерскую Люрс, что располагалась в Саксонском саду. Здесь заключались внебиржевые сделки по покупке и продаже процентных бумаг, шла страстная биржевая игра. Очевидцы самой напряженной игры на повышение акций «Лильполь и Рау» говорили, что все произошло буквально в один день: утром на бирже тысячерублевые акции котировались по 1860 рублей, а к часу дня уже по 1930 рублей. Через два часа у Тура они поднялись до 2150 рублей. К семи вечера в Люрсе они достигли 2325, а к восьми там же стоили уже по 2360 рублей! Основными игроками на бирже были маклеры. Они посредничали, главным образом, при заключении фондовых сделок. Товарные сделки их не особенно прельщали, хотя перед выборами каждый кандидат в маклеры давал обещание заниматься и товарными сделками тоже. Но по избрании новоиспеченный специалист обычно забывал о своем обещании и тут же становился фондовым игроком. Дело в том, что для торговли товарами необходимо было быть хорошим специалистом, чему сразу не научишься. К тому же в товарном деле с биржевыми маклерами успешно конкурировали свободные посредники. Фондовое же дело, считалось тогда, проще и выгоднее. Да и биржа по преимуществу занималась ценными бумагами. На Киевской бирже маклеры действовали весьма активно. Часть из них – на законных основаниях, а часть, называемая «зайцами», – на свой страх и риск. Сосуществовали они вполне мирно, ежедневно встречаясь в прихожей биржи, где и те и другие находили себе клиентуру, собирали нужные сведения. «Левые» частенько обращались к биржевым за изготовлением маклерской записки. «Законные» имели собственные конторки на нижнем этаже биржевого здания, а некоторые, нечистые на руку, организовывали особые конторы вне биржи. Там они совершали за свой счет сделки по покупке бумаг и фондов. Если на конторе висела вывеска «Биржевой маклер», это означало то место, где маклер совершал свои сделки, которые, вообще-то, должны были проводиться на бирже. Иногда в окнах маклерских контор даже выставлялись продаваемые маклером бумаги. Быть может, этим и было обусловлено малолюдство биржевых собраний. По свидетельству одного из работников биржи, специализация маклеров не получила широкого развития в Киеве: из всех только трое продолжительное время по-настоящему работали на биржу. Мировой кризис 1873 года не особенно отразился на нашей бирже, не оперировавшей с западноевропейскими бумагами. Зато на ней самым плачевным образом отразился крах Московского Ссудного коммерческого банка, вызванный «воздействием тревожного положения некоторых заграничных финансовых рынков», что «грозило отразиться пагубно на состоянии наших кредитных и денежных оборотов». Банк запутался в делах с германским железнодорожным учредителем. Был предоставлен кредит, превысивший собственный капитал банка, под залог акций железных дорог, которые, как позднее выяснилось, даже не были еще построены. Но особенно тяжелое время наступило на фондовой бирже в 1876 году, когда понижение стоимости бумаг дошло до 30%. Следующий серьезный кризис произошел в 1894-95 годах, его причиной послужила рискованная финансовая политика государства, подхлестнувшая, в свою очередь, спекуляцию на промышленных и железнодорожных бумагах. Они покупались с целью игры, даже без соотношения с доходностью и прочностью предприятий, и при помощи усиленного кредита. По расчетам специалистов, в этот нелегкий период на бирже обращалось бумаг по биржевой расценке на сумму около 1 млрд. 147 млн. рублей и приблизительно треть из них была заложена в банках. Результаты чрезмерного и необоснованного повышения сказались скоро: искусственный спрос прекратился, за ним последовало понижение цен, массовая продажа бумаг, необеспеченных их владельцами, и возник острый биржевой кризис. Вот, например, что происходило с ценами на паи товарищества Нобель: в 1889 году их высшая цена была 5200 рублей, низшая – 4000 рублей. В 1895 году высшая – 13 600 рублей, низшая – 4 800 рублей. Также резко менялись цены и других бумаг. Потери от этого кризиса, по самому скромному подсчету специалистов того времени, определялись в несколько десятков миллионов рублей. Затем биржевую панику спровоцировал международный конфликт. Вернее, слухи о нем. В январе 1904 года одна из российских экономических газет сообщала: «Воспользовавшись конфликтом между Россией и Японией и разрывом дипломатических отношений, биржевики произвели покушение на обывательский карман Циркулярная телеграмма министра иностранных дел, извещающая об отозвании российского посланника из Токио, была опубликована в воскресенье, 25-го января, когда все финансовые учреждения закрыты. Cледовательно, впечатление, произведенное ею в финансовом и биржевом мире, осталось в первую минуту неизвестным. Биржа в воскресенье не собирается. Однако биржевики учли недосуг по-своему. Они успели выработать план действий и приготовиться к генеральному сражению.
Как только вчера, в понедельник, биржа открылась, со всех сторон посыпались акции и другие ценные бумаги. Давно уже биржа не переживала такой тревожной минуты. Из всех банков и контор, словно из гигантских резервуаров, хлынули потоки бумаг, опрокидывая и разрушая все на своем пути. Все, словно по предварительному уговору, бросились продавать бумаги. Свидетельство другой газеты того времени содержит упрек в адрес Госбанка:
«Политические осложнения на Дальнем Востоке вызвали за последнее время значительное понижение курса ценных бумаг, как государственных, так и частных. Государственный банк, покупавший до начала сего года государственную 4% ренту по цене 99 1/2%, вынужден был в виду усилившегося предложения ренты продолжать покупки ее по низшим курсам, которые постепенно упали до 93%. Одновременно понизились другие фонды, а также выигрышные займы, ипотечные бумаги и акции банков и торгово-промышленных предприятий. Между тем понижение курсов есть явление обычное во всех странах при наступлении серьезных политических осложнений, что не трудно проследить по биржевым бюллетеням за соответственные периоды. Ни один эмиссионный банк не мог воспрепятствовать такому понижению, так как для этого необходима затрата огромных средств, которыми не располагают самые крупные кредитные учреждения. При том эти учреждения обязаны преследовать другие цели, составляющие их главную задачу – облегчение торгово-промышленных оборотов и регулирование денежного обращения для ограждения металлических запасов страны. Значительный выпуск денег на покупки понижающихся ценных бумаг находится в непримиримом противоречии с этими основными целями, а потому иммобилизация средств эмиссионного банка в эти ценности, в размерах сколько-нибудь значительных, должна быть признана положительно вредной и недопустимой » Распространение фондовых сделок и большое значение биржи как места обращения государственных бумаг в 90-х годах XIX века побудили министра финансов вмешаться в деятельность биржи по сделкам с государственными фондами. Прежде всего, Министерство финансов направило усилия на прекращение спекуляции с кредитными рублями. Для этого в 1893 году была установлена пошлина на вывозимые сверх установленной нормы кредитные билеты уезжающими за границу. Пошлина эта должна была доставить Минфину сведения о вывозимых рублях, а финансового значения она не имела. В этом же году были запрещены сделки «по покупке и продаже на срок золотой валюты, тратт и тому подобных ценностей, писанных на золотую валюту, совершаемые исключительно с целью получения разницы между курсом валюты, условленным сторонами и действительным на какой-то срок». В этом же объеме воспрещались сделки с премиями, кратные, а также стеллаж. |